Культурный центр ДОМ

08 октября 2009

Камвольно-амбразурный театр-балаган.
Пьеса для карпа, Пярта и Алины из цикла «Красота по-американски» плавно переходящая в видеоинсталляцию, а затем плавно переходящая в фильм КОНЕЦ ВРЕМЕНИ КОМПОЗИТОРОВ, созданный на основе триллера австрийского режиссера Михаэля Ханеке/Michael Haneke "Забавные игры", фильм-участник 50-го Каннского кинофестиваля.

Презентация нового альбома Льва Гутовского “American Beauty. Volume2”

Музыкальное письмо от Владимира МАРТЫНОВА

Подробнее:
ССЫЛКА >>

Лев ГУТОВСКИЙ БИО

Лев Гутовский – музыкант, художник, поэт
закончил Уральскую Государственную консерваторию им. Мусоргского по специальности история музыки
с 1987 года - основатель и лидер НХА (Новый Художественный Ансамбль)
с 1994 по 1998 г - организатор и директор Челябинского Центра Современного искусства
с 1998 – генеральный директор Челябинского Амбразурного Завода им.А.Матросова

Выступал в составе НХА в Германии, Швейцарии, Франции, Чехии, Великобритании…
Участник фестивалей КУК-АРТ , ГЛУБОКАЯ ГЛОТКА ИЛИ ОПАСНЫЕ СВЯЗКИ, АЛЬТЕРНАТИВА, ШУМ И ЯРОСТЬ
Совместный проект с Леонидом Тишковым – музыка к пьесе ДАБЛОИДЫ – Стокгольм
Совместный проект с Сашей Пепеляевым - музыка к спектаклю GLIMA – Мальмо.
Совместные выступления с Саинхо, Хайнцом Эрихом Гедеке, Владимиром Миллером.

Дсикография:
Движение к Оцепениению 1994 (U-Sound)
Невыносимая Легкость Бытия 2002 (Long Arms)
Струнофелия 2005 (CD DOMA)
Охота на Снарка 2006 (CD DOMA)
AMERICAN BEAUTY 2009 (R.A.I.G.music)

www.raig.ru

Интервью о проекте «Конец Времени Композиторов» из IDE-журнала «Наши Люди» от 28 июля 2009:

Конец Времени Композиторов

В анонсе фестиваля «АРТ-ЗАВОД 2009» среди всего прочего заявлен проект Льва Гутовского «Конец Времени Композиторов», который будет представлен зрителям 27-го августа 2009года. Челябинский IDE-журнал «Наши Люди» оперативно связался с автором, побеседовал с ним о предстоящем проекте и передал получившийся материал организаторам фестиваля, Екатеринбургскому филиалу Государственного Центра Современного Искусства. Текст помещен с сокращениями.

Н.Л. - Лев Иосифович, становится доброй традицией начинать наши беседы-разговоры вопросом о названии проекта. И если нам не изменяет наша нестираемая коллективная память, это название Вы бережно и аккуратненько переместили с заголовка одноименной книги композитора В.Мартынова в ремонтно-строительный цех Свердловского камвольного комбината. Мы правы?
Л.Г. - Абсолютно. Несколько лет назад Владимир Иванович Мартынов подарил мне эту книгу.
Не знал он, с кем имеет дело…
Н.Л. - Ну мы то прекрасно осведомлены о Вашем паразитарно-творческом методе. Нам также известно, что Вы более десяти лет возглавляете Челябинский Амбразурный Завод им.А.Матросова. Что Вас, знатока и специалиста по части амбразурного дела, мужского по определению, привело в женские, прядильно-ткацкие пространства наших северных соседей?
Л.Г. - В 1992 году я со своими товарищами по НХА проводил проект ART-COLLECTION в двух цехах челябинской прядильно-ткацкой фабрики. Так что женское нам никогда не было чуждо. Не побоюсь сказать, что оно было нам всегда очень даже близко. Возможно этот факт и повлиял на сближение мужского-челябинского и женского-ёбургского. Тем более, что тяжкий груз200 современного искусства в городе Екатеринбурге возложен на хрупкие женские плечи сотрудников Е-бургского филиала Государственного Центра этого самого современного искусства.
Н.Л. - Ивановские ткачихи?
Л.Г. - Именно так. Все сходится. И прядильное с ткацким и государственное с арт-контемпорариальным.
Н.Л. - Вернемся к концу композиторского времени. Это Ваше послание человечеству? Что-нибудь апокалиптическое?
Л.Г. - Очень хорошая шутка. Скорее что-нибудь эпилептическое. В том смысле, что все эти послания подобны припадкам эпилепсии, с обильной и белоснежной пеной на губах и последующим откусыванием нежных и невнятных языков. И всё это на ровном фоне толпы зевак, ради которых вся эта драгоценная пена и проливается. Что касается моих персональных недр, то я еще располагаю некоторыми запасами ядовитой слюны, а не ловко взбитой пены, которая всегда скрывает русло мутного ручейка, где плещутся все эти синеногие посланники-самовыраженцы.
Н.Л. - Как-то все быстро у Вас получается. Не успели вопросик задать, а уже кто-то получил по мордасам и головы чьи-то полетели. Вы, наверное, уже до нас разогрелись?
Л.И. - Какие мы все нежные и впечатлительные, однако… Вчера в букинистическом на Вайнера обнаружил очень интересную книгу. Знаете, как называется?
Н.Л. - В таких случаях мы ставим три вопросительных знака. Этого достаточно???
Л.Г. - Более чем. Книга называется «Смертная казнь», издана в 1913 году и посвящена истории и разнообразным формам смертных казней на нашей веселой планете. Очень много иллюстраций. Особенно впечатляет удавление гароттой.
Н.Л. - Это имеет отношение к нашей теме? Тема конца?
Л.Г. - Да, есть такая тема.
Н.Л. - Значит все-таки послание…
Л.Г. - Нет никакого послания. Просто для меня есть в этой комбинации трех(а может и двух с половиной) русских слов нечто торжественное, траурное, вселяющее надежду и в тоже время абсолютно безнадежное. Одним словом – среднерусское возвышенное.
Н.Л. - Пусть будет так. Для нас на данный момент очевидно, что в этой истории на книжной полке стоят уже две книги – «К.В.К.» и «Смертная казнь». И пока они стоят(висят?) чеховскими ружьями, может быть Вы нам расскажете коротко о самом проекте, минуя названия и послания? Или нельзя раскрывать карты раньше времени?
Л.Г. - Никакой особой секретности в этой истории я не вижу.
Н.Л. - Тогда приступим к еще теплому телу. Мы даже догадываемся, как все начнется. Начнется это таким эпическим зачином: - Как-то зашел я в магазин…
Л.Г. - Умные вы, однако, собаки. Что поделаешь, люблю побродить по магазинам. Они у меня вместо музеев. Так оно было и в этот раз. Итак… Как-то проходил я мимо длиннейшего ряда
рыбных прилавков и краем глаза чувствую какое-то движение, что-то такое живое, не замороженное… Это оказались живые карпы, которых запросто вывалили на замороженную рыбу в витрине. Я подошел к ней и полчаса простоял перед этим чудом современной хореографии. Мимо люди туда-сюда, продавщица расхваливает свой умирающий товар, кругом вообще бодро происходит обмен любого товара на наши деньги. И все нормально. Все очень нормально и спокойно. И в тоже время что-то происходит – тревожное, но с потерей вкусовых и нервных окончаний. Словно жить за страшно уродливыми железными дверями и не видеть, что эти двери могут свести нормального человека с ума – но для этого надо еще быть этим самым нормальным человеком, способным на такой подвиг - сойти с ума от каких-то там дверей. А еще человек постоянно нуждается в провианте – мяско, рыбка, кролики, курочки- уточки, пельмешки с зайчатинкой, медвежатинкой, лосятинкой и прочей домашней и дикой скотинкой. И конца (в отличие от наших композиторов в интерпретации Владимира Ивановича) этой бойне не видно.
Н.Л. - И Вам стало что-то понятно? Озарило?
Л.Г. - С двумя «эл» сгодится на фамилию какого-нибудь персонажа. Гришка Вец-Озарилло… Ничего мне не стало понятно. Просто явилось очевидное – огромное количество разной живности(рогатой-крылатой-парнокопытной и черт знает еще какой) выращивается и готовится к грандиозной(в масштабах планеты) бойне с последующим и практически всеобщим поеданием трупного мяса.
Н.Л. - Уж не вегетарианцем Вы стали после такого сеанса?
Л.Г. - Даже не подумал. Я о другом подумал – какие мы все нежные и впечатлительные. Пельмени с олениной едим – не вздрогнем. Но лишь скажи, что ты трупное мясо только что съел – все начинают умолять: - Не надо, перестань!!! А ведь олени такие грациозные и грандиозные. А их в пельмени. Неужели этим красавцам там место? А коровы? У них же божественно-распутные глаза! А овечки, бе-е-е-е… и прочие и прочие. Я не о том, что их жалко – мы их всех спокойно сожрем. Абсолютно спокойно. Но при этом не смей нам напоминать о том, что все эти котлеты надо убить, расчленить, снять скальп ну и прочие процедуры. Знаете, как убивают коров промышленным способом в особо крупных объемах?
Н.Л. - Мы знаем, что хвосты коровьи считаются деликатесом.
Л.Г. - Это потом деликатесы. А для начала коров загоняют по пандусу на второй или третий этаж огромного спецпомещения – типа паркинга. Плотность заполнения как в городском пассажирском транспорте в час пик. И стоят коровы, как люди в автобусе, не могут даже своим деликатесом пошевелить. Потом их щедро поливают водой из шлангов и через эту влажную и живую массу пропускают электрический ток. Получается такой очень большой и коллективный электрический стул. Спустя недолгое время коровы как бы продолжают стоять, но только уже абсолютно мертвые. Причем уже стоят в собственном стуле-навозе – смерть способна разжать самый мускулистый анус – она расслабляет. А над коровьим анусом уже все ваши деликатесы.
Н.Л. - Похоже на Освенцим. Массовое уничтожение животных в чудовищных, циклопических объемах. О чем мы вообще сейчас говорим?
Л.Г. - Мы говорим о том, что люди в особо крупных объемах убивают животных, а потом их пожирают. И на здоровье. Удивительно то, что они не хотят слышать (ибо они это знают) о том, что жрут они куски трупного мяса. Потому что они такие нежные и впечатлительные и впереди планеты всей… и в космосе…
Н.Л. - А может это и не нужно знать?
Л.Г. - Может. Я не собираюсь стучаться в человеческие души чеховским молотком для отбивных. Но ведь это некий сговор малодушных…
Н.Л. - А Вы смогли бы убить животное, чтобы потом его съесть?
Л.Г. - Для этого надо познать, что такое настоящий голод. А в обычном состоянии не смогу.
Н.Л. - А как охотник? Прицелился в косулю и прямо в глаз красавице…
Л.Г. - Охотники - это странные люди, как и бегуны на всякие там дистанции с разнообразными препятствиями. Есть замечательный французский фильм «Странствующий народ» - он только о птицах. В течение полутора часов там нет ни одного человековидного персонажа – и постепенно ты привыкаешь к этому пернатому народу, который как-то обходится без помощи двуногих и прямоходящих. Вдруг в конце первой части доносятся какие-то плоские, некрасивые звуки, как стрельба в какой-нибудь оперетте – и точно, неожиданно появляются эти опереточные охотники стрелять по диким уткам – настоящие клоуны - в полном боевом снаряжении, в дурацких шляпах, с бесноватыми барбосами, палят по беззащитным уткам… Зачем? Им жрать нечего? Затрудненная эрекция с мочеиспусканием? Сбежали от невыносимых жен, детей и любовниц? Обуревает жажда убийства? Все это выглядело не в пользу людей. Лично меня эти охотники ни в чем не убедили. Они были сто один раз неуместны. Они не украшали пейзаж. Они были хуже и еще раз хуже птиц. Чисто Большой театр с барбекю из папье-маше на лебедином озере.
Н.Л. - Извините нас, но все-таки о чем проект «Конец Времени Композиторов»? Может опишите его, как картинку? И никаких посланий в сторону охотников и прочих бегунов.
Л.Г. - Картинка такая. В некотором… прямоугольном пространстве, покрытом балетным линолеумом сидит (на венском стуле) милая, сексуальная и задумчивая девушка. Девушка-манекен. Настоящий. Перед ней, на некотором расстоянии лежит живой карп, который исполняет свой последний танец в этом лучшем из миров. У Стравинского есть балет «Агон».
А здесь балет «Агония». Поэтому девушка и сидит задумчивая – видеть это не самое приятное, но, к сожалению (а может и к радости) необходимое для нас (таких нежных и впечатлительных) зрелище (если так можно выразиться). И этот рыбий балет исполняется под музыку Арво Пярта.
Н.Л. - А что именно звучит?
Л.Г. - Фортепианная пьеса “For Alina”. Так вот – наша прекрасная девушка-манекенша и есть эта самая Алина, для которой звучит прекрасная музыка современного эстонского композитора.
Н.Л. - А кто ее исполняет?
Л.Г. - По высокобюджетному сценарию исполнять ее должен disklavir Yamaha.
Н.Л. - What is this?
Л.Г. - Это японский кабинетный рояль со специальным цифровым приспособлением, позволяющим записывать всё сыгранное на этом инструменте в формате MIDI. С последующим исполнением-воспроизведением записанной музыки без твоего личного присутствия.
Н.Л. - По принципу механического пианино?
Л.Г. - Совершенно верно. Клавиши нажимаются без человеческого наличия. Наша Алина тоже не в человеческом формате. Лишь одна рыба являет собой живую субстанцию в этом тройственном и двусмысленном союзе.
Н.Л. - А Вы уверены, что все получится по этому высокобюджетному плану?
Л.Г. - Абсолютно не уверен. Я изложил для вас идеальный план. А он далек от реального…
Н.Л. - Сколько стоит этот рояль?
Л.Г. - Несколько лет назад он стоил 1 млн рублей.
Н.Л. - Впечатляет...
Л.Г. - Вас впечатляет, а вот Абрамовича не очень. Но его здесь нет, поэтому никакого вам-нам крупнобюджетного сценария.
Н.Л. - И что тогда с роялем?
Л.Г. - Тогда устроит обычный, классический и рабочий инструмент, на котором я исполню эту пьесу. Но и это вряд ли получится.
Н.Л. - Тогда что получится?
Л.Г. - Либо нерабочий рояль как декорация, а звучит фонограмма. Либо я записываю на видеокамеру собственное исполнение этой пьесы на концертном рояле и демонстрирую, как видеоинсталляцию. Как видите, почти все реально-рояльные варианты предусмотрены.
Н.Л. - А Вы задумывались о реакции публики?
Л.Г. - Слегка. Да она будет как всегда – кому-то безобразие, а для кого-то откровение. Это уже не очень волнительный момент для меня.
Н.Л. - А вот нас, например, тревожит эта история с рыбой, умирающей на глазах всей публики.
Это что, искусство?
Л.Г. - Не думаю, что это то самое искусство, про которое нам рассказывают гуманные и высокодуховные искусствоведы. А может это и не искусство? Я лично не претендую на такое определение. Можете это называть копирайтом увиденного когда-то на рыбном прилавке балета «Агония» с лирическими бонусами – музыкой, девицей. Либо как сцена для предполагаемого кинофильма. Либо как воссоздание американского театра исполнения смертных приговоров – у них в Америке это очень продвинутое театральное направление. Да мы все это видели – «Зеленая миля», «Танцующая в темноте» - собирается под вечер избранная публика и смотрит, как в кресле корчится человек. Или девушку успешно повесили, а потом занавес закрывается. Продолжительные овации, Виктюк счастлив. Есть фильм, название не помню – там героиню (ее играет Шарон Стоун) приговорили к смертельной инъекции. И такая же картина – публика смотрит на угасающую женщину, а та, медленно уходя из этой жизни, смотрит на публику. И те и другие плачут. Вот вам и катарсис. И карп этот всеми нами уже окончательно и бесповоротно приговорен. Его обязательно умертвят и мертвого продадут. А могут и живого. И мы его сожрем в лучшем виде – жареном или вареном. Кому как нравится.
Н.Л. - М-да уж. Очищение по-американски. Помнится нам, что совсем недавно вы говорили, что в этой агонии есть эта самая «американская» красота. Ваше мнение не изменилось в связи со скорым наступлением реальных событий.
Л.Г. - Искусство(искусство?) должно пинать нас (как минимум) под зад, который мы уже давно отсидели до онемения-омертвения в театре. А как максимум, бить по голове лопатой. Насмерть. Запасайтесь, друзья, лопатами! Будем лопатить и лопатиться. Только не подумайте, что я какой-то Джон Доу из фильма «Seven». Просто это метафора с гиперболой, взросшие на плодотворной почве личного убеждения. Но не на личном послании.
Н.Л. - Вы хотите сказать, что ничего этим не хотите сказать? Как получилось-то у нас… просто гениально!
Л.Г. - Да. Я хочу сказать ДА-ДА.ДА-ДА-ДА. Я старый дадаист-барабанщик.
Н.Л. - Джон Кейдж это дело тоже любил. Как любил повторять, что ему нечего сказать. И что об этом он и говорит.
Л.Г. - Джон Кейдж незримо коснулся меня несколько лет назад – я ему очень признателен. Но пойду дальше Джона…
Н.Л. - Как?.. куда… стоять!
Л.Г. - … и скажу так. Мне нечего сказать, но даже об этом я не способен Вам сообщить.
Н.Л. - Тогда учите азбуку Морзе. А что за история незримого касания Вас со стороны Кейджа?
Л.Г. - Когда-нибудь в другой раз. Кстати, поставьте на вашу книжную полку - между КВК и «Смертной казнью» еще и платоновский «Чевенгур» - там есть кое-что по нашей рыбной теме.
Приглашаю вас 27-го августа в наш камвольно-амбразурный театр-балаган – пьеса для карпа,Пярта и Алины - «Конец Времени Композиторов» из цикла «Красота по-американски». Неделей раньше выходит наш новый альбом “American Beauty. Volume2” и мы его попутно представим. Так что приходите, охотники до привидений - убьете сразу двух зайцев и одного карпа.

2 отделение:
I.H.N.A.B.T.B. — московская джаз-панк / но-вейв / нью-вейв / нойз-рок ориентированная независимая группа. Примечательная не только название (I Have Not Any Breakfast Today Bitch!), но 2 изданных альбома за последний год. «Живьем I.H.N.A.B.T.B. особенно интересны: музыканты меняются инструментами, добавляют в песни свободной импровизации, исступленно читают стихи, бросаются в зал тарелками от ударной установки и ботинками — в общем, рвут и мечут. Песни, что самое интересное, конферансом на задний план не отодвигаются, а, наоборот, подчеркиваются, но главное — это оголенный пульсирующий нерв, про который, кажется, забыли все мало-мальски талантливые здешние музыканты. (OpenSpace)»

Сайт группы:
ССЫЛКА >>

Мир Длинных Рук – это свободный джаз, новая академическая, импровизационная, мировая музыка, а также шумовая, электроакустическая, электронная, word музыка, звуковая поэзия, мультимедийные проекты.
Традиционно наш фестиваль - посвящение Николаю Александровичу Дмитриеву, музыкальному продюсеру конца прошлого - начала нынешнего тысячелетия. Он посвятил большую часть своей жизни открытию и пропаганде нового в музыкальном искусстве. И как основатель (вместе с Сергеем Курехиным) агентства «Длинные руки», под крышей которого документировалось музыкальное искусство нашего времени, позднее как основатель центра «Дом», где можно было увидеть уникальные музыкальные проекты, и как один из кураторов программы «Культурные герои ХХ1 века», он представлял и отечественной и зарубежной публике в первую очередь звуковое искусство самых радикальных и экспериментальных форм и жанров. В шестой раз в программе фестиваля новые имена музыкантов, впервые выступающих в России и новые творческие проекты хорошо известных и любимых музыкантов.

Начало в 20.00
Вход: 300 руб., студентам - 200 руб.