Культурный центр ДОМ

09 сентября 2008

Начало в 20.00
Количество билетов ограничено.
Стоимость билетов в предварительной продаже 1000 руб., в день концерта - 1300 руб.

Из интервью с Вандермарком:

Вы играете в большом количестве разных ансамблей, и многие из них возглавляете. В чем различия между ними?
В каждом ансамбле, в котором я играю, я решаю разные задачи, композиторские или импровизаторские, обычно обоих типов. В коллективах, которыми я руковожу, я стараюсь добиться того, чтобы в каждом из них сочинение композиций определялось своей особой эстетикой или способами структурирования материала. Например, в The Vandermark 5 я предлагаю последовательность музыкальных эпизодов в виде линейного повествования – в противовес традиционной джазовой схеме «тема – соло – тема». В Powerhouse Sound я хотел столкнуть друг с другом те возможности, которые обозначились в электрических ансамблях позднего Майлза Дэвиса с определенными аспектами регги и рока, которые меня интересуют. К появлению Territory Band привел мой интерес к новой музыке, европейской импровизационной музыке и американскому фри-джазу, развившемуся в 1960-е годы. Наиболее свободно я выстраиваю произведения в The Frame Quartet, наши методы позволяют создавать музыкальную структуру, импровизируя: например, в произведении может быть задан определенный порядок, но каждый исполнитель сам решает, сколько ему играть; при этом есть еще ряд не оговоренных заранее компонентов, которые могут вводиться в любой момент; кроме того, я могу когда угодно вмешаться в происходящее. В результате всего этого создается крайне гибкое и непредсказуемое музыкальное пространство.

Каково соотношение между заранее сочиненной и импровизируемой музыкой в ваших ансамблях?
В каждом ансамбле система разная, так что и соотношения различные. В некоторых коллективах применяется исключительно импровизаторский подход и нет никаких заранее продуманных компонентов, но ни один из ансамблей не работает с музыкой, целиком записанной нотами, импровизация всегда является ключевым элементом. То, что сочинено заранее, должно задавать импровизации направления, различающиеся в зависимости от ансамбля и даже от пьесы.

Почему вы перестали работать с определенными коллективами?
Если я чувствую, что ансамбль сделал свое дело, что его эстетика становится ограниченной и понятной заранее, я понимаю, что процесс музыкального исследования, который проводил этот ансамбль, закончился. Но нередко работа, которую осуществлял старый коллектив, приводит к образованию нового. Так, когда я работал со Spaceways Inc., у меня возникла идея создания Powerhouse Sound. А прорывы по части формы, которые я осуществил вместе с Free Music Ensemble (FME), я стал расширять все дальше и дальше при помощи принципов, которые исповедует The Frame Quartet.

Как вам удается работать во всех этих ансамблях?
Поскольку у каждого свои особенности, работу в каждом становится понятной и определенной, даже если между ними иногда и возникают стилистические пересечения. Я предпочитаю работать не последовательно, как всю жизнь работал Майлз Дэвис – “Birth of the Cool”, потом квинтет с Джоном Колтрейном, потом работа с Гилом Эвансом, потом квинтет с Уэйном Шортером, потом разные электрические ансамбли, – а параллельно, чтобы разные группы существовали бок о бок, поскольку открытия, сделанные в рамках одной из них, могут навести меня на мысль, как работать с другой.

Часто ли вы пытаетесь создавать, изобретать новые формы в музыке?
Я твердо убежден, что необходимо предпринимать усилия, чтобы находить новые способы организации и развития джаза и импровизационной музыки в XXI веке. Во всех моих ансамблях и в музыке, которую я сочиняю, я все время борюсь с проблемой поиска новых форм в музыке, создаю структуры на основе тех возможностей, которые я улавливаю в звуке и в ритме.

Чей пример вдохновляет вас в этой работе?
Люди, с которыми я работаю, более всех вдохновляют меня на поиски собственных путей в музыке, на создание новых методов работы. Еще меня очень привлекает изобразительное искусство XX века, в частности, нью-йоркские абстракционисты и экспрессионисты 1940–1950-х годов, я исследовал историю этих направлений, чтобы найти способы, при помощи которых они переосмыслили зрительную организацию пространства, чтобы сломать принятые условности и раздвинуть границы искусства.

Как вы сочиняете?
У каждой пьесы своя система музыкального развития, а у каждого ансамбля – определенная эстетика, в рамках которой я работаю, и уникальный набор музыкантов, на которых я ориентируюсь. Так что сложно дать краткий ответ, потому что мои методы очень разнообразны. Надеюсь, что мои навыки совершенствуются и я учусь новым способам построения произведений.

Многие ваши композиции посвящены разным людям, не только музыкантам. Почему? Как их образы или ваши мысли о них отражаются в музыке?
Посвящения – способ поблагодарить людей, которые вдохновляли меня продолжать мои исследования и не сходить с нелегкого пути некоммерческого исполнительства. В моих пьесах очень редко содержатся попытки воссоздать или имитировать музыку или идеи других людей, композиции не имеют непосредственного отношения к этим людям. Я их рассматриваю как что-то вроде подарка тем, кто меня вдохновлял.

Какие инструменты вы выделяете особо?
Определенно те, на которых я играю: тенор- и баритон-саксофоны, кларнет в строе си-бемоль и бас-кларнет.

Играли ли вы когда-нибудь фанк, академическую музыку, работали ли еще в каком-нибудь направлении – помимо вашей собственной музыки, в которой вы смешиваете жанры?
Я никогда не играл то, что считаю академической музыкой, по моему мнению, она немыслима за пределами консерваторий. Музыка, которая меня интересует (не важно, играю я ее или нет), противопоставлена миру, в котором мы сегодня живем. Я исполнял и записывал фанк и рок в Чикаго с группами вроде The Crown Royals или The Waste Kings. Хотя я считаю себя джазовым музыкантом, импровизатором, мой главный интерес – музыка вообще, я занимаюсь исследованием хорошей и смелой музыки, а джаз это или нет, не так важно. Некоторые из моих любимых групп и музыкантов не имеют никакого отношения к истории джаза и импровизации. Джеймс Браун, Слай Стоун, Эллиотт Картер, Фред Макдауэлл, Мортон Фелдман, Ли Перри, Джон Кейдж, Янис Ксенакис, The Ex, Кинг Табби, This Heat, Кертис Мэйфилд, Wire – эти имена и названия быстро приходят мне в голову, когда я думаю, какая музыка за пределами джаза оказывает на меня влияние.

Что вы можете сказать о вашей недавней работе во Львове в рамках Resonance Project? Как вам украинские музыканты?
Я уверен, что если вы спросите у каждого из Resonance Project, что тот думает об этом нашем опыте, все скажут, что это было совершенно потрясающе и умопомрачительно. Играть музыку, которая требует от публики не меньшего риска, чем от исполнителей, и при этом иметь такой громадный успех – это очень сложно выразить словами. Вершина в моей карьере. Работать с Марком и Юрием было замечательно, они помогли мне вдохнуть жизнь в музыку, их вклад был очень оригинальным и индивидуальным.

Кого из тех, кто повлиял на вас, вы назвали бы в первую очередь?
Каждый, с кем я работал, повлиял на меня. Даже отрицательный опыт был важен, я учился на ошибках. Среди тех, с кем я играл регулярно, наиболее существенное влияние на меня оказали Аб Баарс, Петер Бретцманн, Филип Ваксманн, Ховард Вийк, Матс Густафссон, Тим Дейзи, Пол Литтон, Фред Лонберг-Хольм, Фредрик Люнгквист, Нейт МакБрайд, Джо МакФи, Джо Моррис, Пол Нильссен-Лав и Терри Экс – все эти музыканты постоянно побуждали меня пересматривать взгляды на музыку, о чем она, почему она важна и как ее можно создавать."

16.03.2008 / ГРИГОРИЙ ДУРНОВО