Культурный центр ДОМ

29 ноября 2007

Юбилей Александра АЛЕКСАНДРОВА (ФАГОТА)
ТРИ О,
САКС МАФИЯ,
ХЛАМ,
Алексей БОРИСОВ,
Владимир ГОЛОУХОВ,
Герман ВИНОГРАДОВ,
ОТЗВУКИ МУ
и другие гости.
[новый джаз]

Известный композитор и музыкант Александр Александров стоял у истоков группы "Аквариум". За 35 лет творческой деятельности ,играл в Трио современного джаза с Сергеем Курехиным и Анатолием Вапировым. Играл в группе" Звуки Му " , вместе с Петром Мамоновым .В настоящее время играет в " Ансамбле интуитивной музыки Три-О " с Сергеем Летовым и заслуженным артистом России Юрием Парфеновым, с которым объездил все крупнейшие джазовые фестивали России и Европы и провел несколько турне по Америке, включая участие в культурной программе России на олимпийских играх в Сиэтле. За годы творчества было выпущено более 30 пластинок и CD в разных странах мира. Записи включены в антологию лучших ново-джазовых коллективов и музыкантов, выпущенную английской фирмой Leo Records в 1990году.Паралельно с инструментальной деятельностью, А. Александров автор музыки для театра, кино и телевидения. Спектакли: Школа Драматического Искусства, спектакль "Идиот", театр им .С. В Образцова , "Пиковая дама"(признан лучшим спектаклем фестиваля к 200-тию А. С .Пушкина)," Великий пересмешник"(к 100летию со дня рождения С. В. Образцова);детские спектакли: "Братец Кролик" ,"Ночь перед Рождеством". Телекомпании: ВИД, Рен-ТВ;TF1 Франция ;ZDF Германия. На протяжении долгого времени в сотрудничестве известными российскими литераторами :Львом Рубинштейном, Андреем Битовым и Дмитрием. Приговым был создан ряд музыкально-литературных композиций. Наибольшую известность приобрел проект с Андреем Битовым - "Часы печальных иль"(черновики Пушкина), Нью - Йоркская запись которого, из камерного зала Карнеги холл, получила премию лучшей пластинки 2000года. DVD включающий в себя текст в исполнении Андрея Битова рисунки Резо Габриадзе и музыку Александра Александрова признан лучшим культурным проектом 2004 года ."Часы печальных иль" исполнялись на "Декабрьских Вечерах" им. С. Рихтера в ГМИ им. Пушкина, на международном Берлинском Джазовом фестивале и совсем недавно, в октябре 2007 года в зале джазовой филармонии в Санкт- Петербурге, на международной конференции "Четвертое измерение Андрея Битова".

Сергей ЛЕТОВ об ансамбле ТРИ О (JAZZ.RU #38, 2005):

"- Ансамбль "Три О" возник в сентябре 1985 года. Предыстория такова: группировка художников "21" пригласила меня в 1984 году поиграть перед картинами на их выставке, которая была приурочена к годовщине знаменитой "бульдозерной выставки". Закончилось это мероприятие довольно плачевно, появились какие-то оперативники: "Кто вам дал разрешение играть?". Меня задержали. Через год от группировки поступило совершенно аналогичное приглашение, но я побоялся идти один и пригласил Аркадия Кириченко, с которым тогда познакомился, а он, в свою очередь, позвал своего одноклассника Аркадия Шилклопера, которого я до того момента никогда не видел. Мы впервые встретились выставочном зале Горкома графиков на Малой Грузинской и попробовали поимпровизировать на темы картин. Вот так все и началось. Поначалу мы назывались "Свидетельство о рождении", потому что мы все были одногодками. Оказалось, что мы единомышленники в музыкальном плане, очень легко зародилась основа нескольких пьес, которые мы играем до сих пор. Например, пьеса "Инвенция", раньше она называлась "Фугетта": я попробовал наигрывать что-то типа фуги, и как только я заиграл такую ступенчатую тему, ее сразу подхватил Шилклопер, а потом и Кириченко на бас-тромбоне, так у нас и образовалась композиция. Мы стали выступать на такого же рода полуподпольных мероприятиях, выставках, поэтических вечерах, то есть никоим образом не джазовых.

В "Три О" у вас была какая-то продуманная идеология?

- Был музыкальный принцип, который можно назвать "лебедь, рак и щука". Собственно говоря, в "Три О" тогда было три музыканта, каждый из которых занимал определенную музыкальную нишу: Шилклопер был специалистом по академической музыке, он играл тогда в оркестре Большого театра, Кириченко играл в ансамбле "Доктор Джаз", который исполнял диксиленд. А я к тому времени в основном занимался рок-музыкой и радикальным музыкальным авангардом, перформансами, художественными акциями. Получается, что за каждым из нас стояла разная музыка, и в совместных импровизациях каждый отстаивал свою линию. Но нам удавалось сосуществовать на сцене. Таким образом, "Три О" возникло как музыка трех разных фактур, трех разных подходов к ситуации - и эта идея сохранялась достаточно долго.

А когда состав стал меняться, этот принцип оставался?

- Тогда, к 1989 году, "Три О" - это уже был брэнд, это был определенный стиль музыки. Но отчасти подход сохранялся, потому что в 1989-м Шилклопера заменил фаготист Александр Александров, который играл когда-то даже в оркестре Мравинского, и инструмент у него тоже академический, как и валторна, так что этот переход произошел достаточно безболезненно, мы адаптировали для этого состава большую часть старых пьес. Интересно, что порекомендовал ввести в "Три О" Александрова сам Шилклопер - я к тому времени уже играл с Александровым дуэтом, но о включении его в ансамбль еще не думал… Стабильно, на постоянной основе Шилклопер играл в "Три О" по май 1989 года, когда состоялся фестиваль советского джазового авангарда в Швейцарии, потом вышли пластинки с этой записью, вышел виниловый диск, на котором был записан именно первый состав ансамбля, это уже классика. В основном, в первом составе "Три О" композиции принадлежали мне и Шилклоперу, но мы решили не разделять авторство и вслух никогда не говорили: "Это моя пьеса, это его пьеса".

То есть в связи с идеей трех разных направлений, трех разных личностей лидерства, как такового, у кого-то одного не было?

- Тогда не было, потому что большая часть идей принадлежала мне и Шилклоперу. Его идеи были более приближены к традиционному джазу, потому что у него, помимо "Три О", был тогда дуэт с контрабасистом Михаилом Каретниковым, даже вышел диск "Волшебное дерево", а где-то в самом конце его игры в первом составе "Три О" началось его сотрудничество с пианистом Михаилом Альпериным. Сам Альперин иногда играл с нашим ансамблем в конце 1988 и в 1989 году. Например, в Польше на фестивале “Solo Duo Trio” в Кракове Альперин выступал вместе со мной и Кириченко, и это называлось Три О". Дуэт Шилклопера и Альперина и "Три О" очень часто играли в одних концертах, по отделению или в разных комбинациях. Когда в Швейцарии на концерте "Три О" был бис, то, пока я менял трость, вышел Альперин и спел песню вместе с Шилклопером и Кириченко. То есть Альперин был таким ассоциированным членом ансамбля. Шилклопер считал, что "Три О" должно быть более джазовым коллективом, эти его идеи мне не вполне импонировали. Мне показалось, что на "Три О", каким его видел Шилклопер, был очень похож его проект с Сергеем Старостиным и Владимиром Волковым - музыкально и идеологически это, мне кажется, очень близко раннему "Три О". Таким образом, он в каком-то смысле продолжил нереализованные идеи.
В поздний период, когда состав "Три О" поменялся, идеология уже направлялась мной. Второй состав, с Александровым и Кириченко, существовал недолго: с 1989 по 1991 год. Мы выступали тогда, как правило, в рамках одного концерта вместе с тувинской певицей Саинхо Намчылак. Она начала сотрудничать с "Три О" сразу же после ухода Шилклопера, буквально с июня 1989 года - до того момента, пока она во время гастролей "Три О" по Германии не осталась там, в Касселе, начала выступать там с Владимиром Тарасовым и другими проектами. А "Три О" просуществовало в том составе еще около года, когда в 1991 году в Америке после неудачных гастролей остался Кириченко. Неудачных, потому что организаторы умудрились недоплатить нам за билет, в результате мы даже не долетели до Сан-Франциско. И вернулись из Нью-Йорка домой, уже в виде двух "о", и стали искать третьего музыканта, делали разные попытки - со Старостиным, Сергеем Манукяном. Даже ездили вдвоем под названием "Три О" в Милан, на фестиваль авангардного искусства “Milano Poesia”, вместе с поэтами Д.А.Приговым и Львом Рубинштейном. А в 1992 году Шилклопер - опять же - познакомил меня с трубачом Юрием Парфеновым. Дело в том, что у нас тогда был концерт в Гамбурге, и я попросил Шилклопера, который был на гастролях в Германии, подъехать и сыграть с нами трио, и он действительно как-то поменял свои гастроли и помог нам. И он тогда был, видимо, озабочен судьбой ансамбля и, чтобы его сохранить, предложил нам Парфенова, который с тех пор постоянно играет в "Три О"…

Еще ведь в ансамбле играл саксофонист Иван Волков?

- Да. Дело в том, что в 1995 году Александров уехал на постоянное жительство в Германию, в Мюнхен. Такая нелегкая судьба у "Три О", участники постепенно покидают нашу родину. И мы попробовали сыграть один концерт с Волковым. Но это был единственный отход от принципов "Три О", что все инструменты должны быть разными, потому что два саксофона и труба - это не совсем правильно. Кроме того, Волков и Парфенов - участники одного оркестра (оркестра Олега Лундстрема - ред.), так что оказалось слишком мало противоречий.

А с Александром Филиппенко как получилось?

- В 1986 или 1987 году он явился в гримерку "Три О", ему очень понравилась музыка, и он предложил нам работать вместе - он вообще человек очень активный, жизнерадостный. Но его не устраивало название коллектива, "Свидетельство о рождении". Он предложил какое-нибудь сумасшедшее название: "Давайте назовем "Шилклопер-85"!" Но я сказал: "У нас есть более звонкое название, "Три отверстия женщины". Филиппенко не побоялся такого названия, отправился в Москонцерт, но это не прошло нашу перестроечную советскую цензуру. Тогда его аккомпаниатор Юрий Векслер предложил сократить до "Три отверстия" - тоже не прошло, в Росконцерте уже... Оставался Союзконцерт, для которого "отверстия" были сокращены до "Три О.", с точкой. Так мы стали сотрудничать, у нас появились ставки, нас даже повысили до предельного уровня - двенадцати рублей, по-моему, достигли. Мы тогда довольно долго работали вместе, ездили на гастроли, но и сейчас периодически встречаемся и что-нибудь вместе устраиваем.

В 1980-х вы рассматривали этот ансамбль как оппозицию тогдашней культуре, ситуации в стране?

- "Три О" сразу возник как не то чтобы контркультурный ансамбль, но в значительной степени в оппозиции к традиционному джазу прежде всего. Мы были и не джазом, и не фольклором, и не академической музыкой, то есть вне всяких стилей, поэтому для джазовых ригористов мы были явлением, о котором ничего невозможно сказать - необычный состав, странная смесь из медных и деревянных духовых, без барабанов, без функционального баса - все это противоречило тем принципам, к которым привыкли критики и коллекционеры. И этот революционный характер ансамбля, в общем-то, сохраняется… Я вспоминаю, что на одном концерте, в Манеже, какой-то ошеломленный зритель встал и, обращаясь к залу, сказал: "Да что вы их слушаете?! Это же какая-то марсианская музыка!" А Кириченко через сузафон стал с ним общаться, говорить: "Товарищ! Послушайте…" Получалось, что мы этого непосвященного зрителя включили в композицию, а остальным показалось, что это подсадная утка, как в цирке… На самом деле, непонимание было не только здесь, люди были ошеломлены и на Западе. Потому что "Три О" - это был первый постмодернистский ансамбль, который был, собственно говоря, не только джазовым и не столько джазовым, а скорее отсылкой ко всей музыкальной культуре.

То есть никаких примеров у вас перед глазами не было?

- Я могу сказать, на кого я стилистически ориентировался изначально. Во-первых, это дуэт трубача Вячеслава Гайворонского и контрабасиста Владимира Волкова, который мы считали самым близким в стране коллективом. Во-вторых, я к тому времени сотрудничал с Курехиным, у нас был устойчивый дуэт с 1983 года, и мы договорились, что лидерство в нем принадлежит Курехину. Поэтому "Три О" - это была для меня, в частности, попытка реализации своих композиторских идей. Идеология у нас была близка "Поп-механике", но играли мы маленькие, короткие пьесы. Все наши новоджазовые коллективы в то время играли большие композиции, длиной порядка сорока минут - "Архангельск", пианист Юрий Юкечев и саксофонист Владимир Толкачев из Сибири, сам Курехин очень часто. Делили концерт на цикл маленьких пьес только Волков и Гайворонский, это было революционно. Так вслед за ними стали поступать и мы. Был у нас и еще один прообраз: в Риге тогда существовал очень интересный коллектив "Ретро", его возглавлял тубист Борис Аркадьевич Коган, маленький диксиленд необычного состава: кларнет, туба, банджо и ударные. И несмотря на то, что эти старички играли ретро-музыку, услышав "Три О", они ощутили, что мы - продолжение той линии джаза, которой они занимались, между нами возникли очень тесные, близкие отношения. Кроме того, я считаю себя учеником Влада Макарова, смоленского виолончелиста. Но самое большое влияние на меня оказывала София Асгатовна Губайдулина. В значительной степени музыка "Три О" для меня - это отражение разговоров с ней, ее представлений о телесности, духовности, ритме, музыкальной фактуре."
Беседовал Григорий Дурново

Sax-Mafia (Сергей Летов, Николай Рубанов, Эдуард Сивков)
концерт в ДОМе 16 сентября:

"За 15 минут до начала концерта в зале культурного центра "ДОМ" было человек 10. Это включая меня, фотографа и троих музыкантов. Ближе к восьми часам подтянулись еще человек 15-20 - вот, в общем-то, и вся аудитория. Возможно, конечно, московская публика пресыщена выступлениями Сергея Летова с другими его проектами, но, право слово, концерт стоил того, чтобы потратить на него пару часов своего воскресного вечера.
"Саксофонная мафия" - духовой квартет, созданный по инициативе Эдуарда Сивкова (известного работами в проектах "Не те", "Оркестр московских композиторов"), в состав которого, помимо самого Эдуарда, входят Сергей Летов (Руководитель "Три O" и множества других проектов), Николай Рубанов ("Аукцыон", "Союз коммерческого авангарда") и Юрий Яремчук ("Русско-Украинский проект", "Оркестр московских композиторов").
16 сентября "Мафия" выступала в усеченном варианте: отсутствовал Юрий Яремчук. Но даже втроем за полуторачасовой сет музыканты успели использовать восемь саксофонов: от баса до альта.
Начали с мощнейшего, по сути эмбиентного номера: Рубанов и Сивков на двух бас-саксофонах устроили такую стену звука, какая бывает, когда несколько пароходов на пристани дают гудки, - превратили воздух у сцены в густое вибрирующее поле; практически никакого ритма, только наложения звуковых волн. И на этом фоне - летовский тенор, то выходящий на какую-то неочевидную мелодию, то снова уходящий в атональность. Знаете, есть такие специальные чаши для медитации: палочкой проводишь по ее краям - и постепенно пространство вокруг тебя наполняется звуком, вибрацией. Вот у этой композиции было что-то общее с такой чашей. Пароходный эмбиент, сеанс медитации на палубе. Совершенно чудесно.
Вторая композиция - абсолютная противоположность первой. Четкая ритмическая (почти танцевальная) структура, игривая мелодия. За неимением ударных и баса, двое саксофонистов выполняют роль ритм-секции, третий - импровизирует. Практически все остальные композиции были сыграны именно по такой схеме.
В третьем номере слышались армянские (альт вместо дудука) и восточные мотивы, привитые джазовой структуре. С этно играть модно - это знают взрослые и дети. Другое дело, что у кого-то это получается хорошо, у большинства же - пошло. "Мафия" - первый случай. В их сете было еще несколько композиций, развивающих этническую тему. Первая называлась "Этно.Ру" и представляла собой нечто ярмарочно-балаганное, джаза там было по минимуму, зато пряники, люди, карабкающиеся по столбам за сапогами, и общая праздничная суматоха-толкотня так и лезли в голову.
Отдельного упоминания стоит композиция "Смена времен года", прямо по ходу которой музыканты меняли инструменты, по очереди импровизируя на тему одного из сезонов. Концепция, конечно, предсказуемая, но музыка от этого совершенно ничего не теряла. Николай Рубанов, пританцовывая за саксофоном (эти вот танцы Рубанова - это вообще отдельная история) выдал совершенно потрясающее соло: живая, завязывающаяся в хитрый узел мелодия. Один из лучших номеров за вечер.

Какие-то южноамериканские и опять же армянские мотивы можно было расслышать в композиции, которую Летов предварил словами: "Новый марш, похоронный… (переглядываясь с Рубановым и Сивковым) может, по поводу отставки правительства?". Еще один номер, в котором не обошлось без этники - "Пентаграмма". Как объяснил Летов, "пятиконечная звезда, переходящая в шестиконечную и обратно… между звездой Соломона и звездой Давида". В общем, легко догадаться музыка, какого народа была слышна в этой композиции - кстати, пожалуй, самой фри-джазовой из всех прозвучавших. Пока музыканты исполняли "Пентаграмму", к сцене нетвердой походкой подошел человек со стаканом пива, сказал: "Да я перед вами даже на колени упаду!" - ну и упал. Так и сидел на коленях перед сценой, проделывая не совсем понятные пассы руками, пытался пожать музыкантам руки и уже после концерта с благодарностью сказал: "Моя еврейская душа прям запела!". На "Пентаграмме" Сивков выдал классное соло, чем-то напоминающее манеру Джона Зорна, хотя, возможно, это просто мои ассоциации на прием с прижимаемым к коленке жерлом инструмента, впервые мной увиденный именно в зорновском исполнении. Пожалуй, самая мощная и интересная композиция, что прозвучала на том концерте. Недаром так пробрало персонажа с пивом.
Вообще, когда люди под влиянием музыки падают на колени (пусть даже не в самом адекватном состоянии) - это, знаете ли, чего-то стоит."

Сергей Бондарьков (JAZZ.RU)




Интро Персоналии Институции Проекты Издание CD Пресса Контакты Подписка Ссылки
(C) 2004 Девоцио Модерна, admin@devotiomoderna.ru

Рейтинг@Mail.ru
Работа Центра осуществляется при поддержке
Фонда Форда